Солодовникова (Иванова)
Людмила Леонидовна
Дата рождения: 29 сентября 1935 г.
Родилась я в городе Ленинграде. В 1938 году отец ушёл из семьи. Я и моя младшая сестра Лена жили с мамой, Верой Петровной Ивановой.
В 1941 году началась война. Мама работала в институте им. Герцена библиотекарем. Когда началась война, при институте открыли госпиталь, и мама перешла на работу в госпиталь ухаживать за ранеными, которых было очень много.
В квартиру нашу попала бомба, и мы жили при госпитале вместе с мамой. Мы были маленькие, а в Ленинграде было тяжело: воды не было - ходили на Неву, еды было очень мало. Летом мы с мамой ездили на трамвае собирать лебеду и ромашку.
Эвакуировали нас 2 декабря 1942 года. Маму предупредили, что если не поедем, то не дадут карточки продуктовые. Поехали с Финляндского вокзала до Ладоги, а там пересадили на катера, Немцы нас обстреливали, мало, кто доехал до берега. На берегу стоял пустой товарный состав, нас погрузили в вагоны, и мы поехали, куда поезд нас повёз.
Привезли в Узбекистан. Всех поместили в больницу. Я и мама подлечились, а сестрёнка умерла в больнице, ей было 4 года. Такая маленькая, а уже понимала, что нам нечего кушать. Лежала в больнице, а кусочки хлеба, что ей давали, собирала. Увидев нас в окне, (нас к ней не пускали), она плакала и кричала: «Передайте маме хлеб!». Когда она умерла, маму пустили к ней, и мама очень громко плакала.
Потом маму куда-то увезли, а меня сдали в детдом. Больше я маму не видела, шла война. Только в мае 1945 года перед днем Победы, помню, как мы с детьми шли с прогулки из леса, меня позвали дети: «Люся, твоя мама идёт!» Она долго меня искала, но жить мне с ней не суждено было. Она заболела после смерти сестры.
У меня родились трое детей от первого брака (два сына и дочка), но счастья не было. Растут четверо внуков и правнуки. С 1961 года я одна воспитывала детей и помогаю им растить детей, внуков и правнуков.
Аренархов
Юрий Кузьмич
Дата рождения: 28 ноября 1935г.
Родился я 28 ноября 1935 года в городе Ленинграде, где и проживал до 1942 года. Зимой 1942 года вместе с мамой и младшим братом был эвакуирован по дороге жизни из блокадного Ленинграда. Меня вместе с трёхлетним братом определили в интернат в городе Березняки. Весной 1945 года вернулись в Ленинград.
В 1954 году был призван в Советскую Армию.
Дубровина
Антонина Алексеевна
Дата рождения: 12 февраля 1937г.
Я родилась 12 февраля 1937 года в Ленинграде, Проживала вместе с матерью, двумя сёстрами и братом до лета 1943 года.
Папа фронтовик вывез нас в деревню около Урала.
Кондратьев
Олег Дмитриевич
Дата рождения: 7 июня 1939 года
Родился я 1 в городе Ленинграде. На протяжении всей войны находился в блокадном городе. Отец погиб на Ленинградском фронте в 1941 году.
После войны я долго болел. В 1958 году был освобождён от воинской обязанности. С 1968 года по 1982 год работал буровым мастером. В 1982 году переехал в Приморск, где работал на КБ «Энергомаш». С 1997 года нахожусь на пенсии.
Жолудева
Валентина Семёновна
Дата рождения: 14 ноября 1932г.
Начало войны мы, семья Хотькиных, в составе 6 человек встретила на Карельском перешейке. С наступлением финских войск отца Хотькина С. А. взяли на оборонительные работы. Нас с матерью (беременной 5-м ребёнком) в августе 1941 года перевезли в г. Ленинград и отвели угол в школе. И началась наша блокадная жизнь.
Вскоре мать увезли в роддом и, я осталась с двумя братьями и сестрой. Слышались сирены и взрывы. Нам давали кипяток и какую-то похлёбку. Нас разыскал отец и привёз из роддома маму с малышкой. Всю семью перевезли в Токсовскую школу. Эвакуировать на большую землю не успели, и мы остались в кольце блокады.
Хлеба давали по 125 гр. на человека, воду топили из снега. Вскоре наши младшие брат и сестрёнка умерли, плакать не было сил, захоронили в общей могиле. Отец ходил по ближайшим деревням, обменивал вещи на гнилую картошку. Недалеко стояли зенитки. Отец помогал солдатам пилить дрова, за это ему дали небольшой кусок лошадиной шкуры. Был страшный голод, холод, у отца распухли ноги и каждый раз, когда он уходил искать дрова, мы плакали, что он не вернётся. Соседи почти все умерли, очень мало, кто остался жив.
В конце февраля 1942 года открыли переправу через Ладогу и, чтобы выжить, надо было попытаться уехать. Помогли солдаты, которые добирались до большой земли. Ночью переехали на другую сторону Ладоги. Нас посадили в товарные вагоны и везли день и ночь (под бомбёжками) в эвакуацию. Через месяц нас доставили в Краснодарский край в станицу, хозяева дома радушно встречали блокадников. Но через 6 месяцев станица была оккупирована немцами, начался опять голод и страх. Лишь 1943 года станица была освобождена. Отец ушёл на фронт и вернулся в январе 1945 года с двумя ранениями и контузией. Семья вернулась на Карельский перешеек (в г.Койвисто).
Морозова
Алевтина Михайловна
Дата рождения: 7 марта 1936 г.
Родилась я 7 марта 1936 года в городе Ленинграде. Жила на Костромском проспекте д.61 кв.19. Эвакуировалась 28 августа 1942 года.
Богданова ( Огурская)
Нина Францевна
Родилась я 2 декабря 1928 года. Очень хорошо помню, как началась война. Мы с Лёлей (женой маминого брата Николая) были в гостях в деревне у её родных недалеко от Павловска. Цвела сирень. 22 июня мы пошли в Павловск, там посмотрели кино, а когда вышли все уже говорили, что началась война.
Помню, как летали низко самолёты с крестами через наш посёлок Коммунар на Ленинград. В какое-то время мы прятались в лесу. Строили шалаши, но нас оттуда выгнала милиция. Потом рыли яму в сарае, прятали вещи. С бабушкой Марией Петровной Васильевой на лошади возили молоко людям, работающим на рытье противотанковых рвов и окопов вдоль реки Ижора и села Антропшино.
Мама и бабушка начали возить понемногу вещи к знакомым в Ленинград и, так получилось, что бабушка приехала, а мы: мама, Огурская Вера Михайловна, сестра Галя и я поехали в город, а поезда больше не стали ходить. Это было начало сентября. Бабушка осталась в Коммунаре, жила там под немцами. Потом их вывезли в Латвию, когда наши освободили Латвию, вернулись в Коммунар.
Мы стали жить в Ленинграде у маминых знакомых на 7-ой линии Васильевского острова. Квартира была маленькая, тесно. Жили на последнем 7-ом этаже, часто поднимались на чердак и крышу. Оттуда было видно, как горели после бомбёжки дома. Видела, как горели на Петроградской стороне американские горы, Зоопарк, Бадаевские склады. Дядя, Гаврюша Сироткин, (у него мы жили) брал меня с собой на фабрику-кухню, где он работал. Там давали кашу чечевичную. Он перетрясал мешки из-под муки, и дома пекли блины.
В октябре закончились наши припасы, что мы привезли с собой, а это был бидончик растительного масла и крупа пшено. С Васильевского острова я ездила на Витебский вокзал к Ковальской Марии Николаевне - она там работала зам. начальника вокзала. Она водила меня в буфет, там ещё продавали кое-что без карточек. Я покупала ромовые бабы (любовь к ним осталась до сих пор). Однажды ехала на трамвае и попала под бомбёжку у Сенной площади, нас всех из трамвая загнали в бомбоубежище.
В ноябре месяце мы перебрались жить на ул. Огородникова, д. 3 к тёте Шуре Ковальской, где она жила с сыном Юрой, там мы и были прописаны с декабря 1941 года. Дом каменный, дореволюционной постройки (толстые стены) для рабочих фабрики. Широкий длинный коридор, по сторонам которого однокомнатные квартиры. Общий большой туалет. В квартире плита, раковина, антресоли над кухней, где мы спали. Комната отделена шкафом. Большое окно, которое зимой было забито на - половину. Было холодно, не было света, делали всякие фитильки и жгли, что могло гореть. Днём и вечером закутывались
во всё тёплое, сидели или лежали, говорили только о еде. Слушали радио, работал всё время метроном. Мечтали, чтобы сварить и поесть.
Тётя Шура с двумя подругами были курящие. Курили даже засохшие листья комнатных цветов.
Вода шла из крана, а потом брали во дворе, на Фонтанку не ходили. Были кое-какие дрова, топили плиту, а потом понемногу привозил ещё дядя Лёня Ковальский. Он служил в авиационных мастерских за Тучковым мостом на Петроградской стороне. Иногда и подкармливал. Я ходила пешком от Огородникова до него через Васильевский остров на Петроградскую сторону.
Хлеба с конца ноября давали всего по 125 гр. Мама получала и дома делила на 3 равные доли. Мы, каждая резали его на крохотные квадратики и сушили на плите. Так растягивали на целый день. Суп варили на пятерых из крупы 1 стакан на большую почти ведерную кастрюлю и ели его целый день. Крупы давали по карточкам немного.
Однажды к нам приехал муж сестры тёти Шуры (Кати Инякиной) Александр Инякин. Он работал на дороге жизни и привёз нам немного пшена и сушеного лука. Для нас это было большое подспорье. Я очень худела, меня мучили глисты. Но когда я наелась сушеного лука они вышли у меня через рот. В туалет, за большим ходили очень редко, и то дома. Общий туалет был замёрзшим. Но помню, что мы изредка мылись, подстирывали нижнее бельё, его проглаживали горячим утюгом, и все швы, но вши как будто лезли из тела, одолевали всех.
К новому году увеличили норму хлеба. Никто из нас не работал и не учился. Все сидели дома. Немцы часто бомбили и обстреливали город. Как-то раз я пошла в магазин (мама стояла в очереди), а он был на углу нашего двора, как вдруг, через улицу была сброшена бомба. Взрывом пол - дома обрушилось. Меня взрывной волной отбросило к стенке магазина со двора. Когда я вышла на улицу, то увидела, в доме напротив половина квартир были разрушены.
На улице в ноябре, декабре и январе было очень холодно. Снег кругом, трамваи не ходили. Люди от холода и голода умирали. Много валялось трупов. Пока шла к дяде Лёне, считала - сколько увижу, но страха не было. Было всё обыденно. Однажды шла мимо места, где собирали трупы и грузили их на машину, так грузили их не лёжа, а стоя, чтобы видимо больше увезти.
Где-то ближе к весне нас, подростков, собирали и определяли по училищам. Видимо рабочей силы не хватало и давали рабочую карточку, чтобы подкармливать. Меня определили в ремесленное училище на Обводном канале недалеко от Витебского вокзала (угол Можайской и Обводного канала). Ходить с Огородникова было далеко, но ходила. Улицы уже в апреле были чистые. Люди работали на уборке. Мы с училища пешком ходили до Московского, а там, на трамвае до завода Егорова. На заводе мы делали, как их называли в народе «вшивобойки», т.е. вагончики для санобработки.
В начале июня я заболела, была опухшая. Меня положили в лазарет при училище. Как то принесли на ужин котлету из солонины, после неё мне стало плохо и меня на скорой помощи увезли в больницу. Помню, что всю ночь просидела на кровати в коридоре. Запомнился мощеный двор. Эта больница выходила на Фонтанку около церкви с синими куполами. Мама говорила потом, что надежды на поправку не было, но я выжила, и когда меня выписали через месяц, мы эвакуировались.
Везли нас на барже через Ладожское озеро ночью. Когда нас уже перевезли на другой берег, запомнилась гора узлов, чемоданов возле пристани. Люди выбирали свои вещи. Чуть поодаль были построены столы, а далее ветка железной дороги. Нас накормили, дали сухой паёк и погрузили в товарные вагоны. Повезли нас в Кировскую область. Часто поезд останавливался. Люди страдали животами, некоторые умирали. Ехали долго. Привезли нас в Слободское, Кировской области. От станции до деревни мы шли пешком 20 км. В деревню Рязань был эвакуирован детский сад завода, где до войны работал дядя Лёня Ковальский. С дет. садом эвакуировалась и его семья: его жена Настя, мама, сестра. Поселились мы у старичка. К ребятам дет. сада я не ходила, была худая, стриженая наголо, дистрофик, сидела дома отъедалась.
… Когда началась война и, мы переехали в Ленинград, у мамы было 3 тысячи рублей. Их нам хватило на год. Зимой в Ленинграде мама встретила знакомого, который ей сказал, что её муж, Огурский Франц Станиславович, пропал без вести. Потом она ходила в штаб партизанского движения и ей дали справку об этом...
В деревне мама ездила в район, где оформила пенсию на нас и ещё нам давали офицерский паёк продуктов. Денег получила тоже 3 тысячи рублей, и мы жили на них, пока не ушли в Киров в марте месяце 1943 года.
В Киров шли пешком 40 км 2 дня. В марте мы устроились на работу. Мама в столовую на торфоразработках, а я на кож. комбинат - рабочей. Галя летом работала на торфу. Было в то время маме 38 лет, мне пятнадцатый, Гале 12 лет. В столовой варили почти всё из гороха и первое и второе. Вот где поели его много!
Как только объявили об окончании войны мы сразу же засобирались домой, и летом приехали обратно на Коммунар.
Огурская
Галина Францевна
Дата рождения: 1931г.-
Я помню дни блокады намного хуже, чем моя сестра. Пожалуй, больше в памяти осталась эвакуация. Ладога, товарняк, пеший переход из Слободского (Кировской обл.) в деревню. Невероятно. Ведь мы были дистрофиками. Сколько часов мы шли эти 20 км. Не помню. Затем на память приходит жизнь в деревне. По весне собирали пестики на еду, было много грибов, колоски в поле (работа школьников), мороженое молоко. Деревенский быт лавки по всей избе, полати. Люди относились к нам хорошо, жалели. Но,
анализируя уже в зрелом возрасте, а тем более, сейчас всё произошедшее, приходишь к выводу, что в те тяжёлые годы пробились, восстановились, обострились родственные чувства, даже между дальними родственниками, не говоря уже о ближайших. Кто чем мог, помогал другому. Об этом уже писала моя сестра. Только благодаря родственникам нам удалось выжить в суровые, холодные, голодные дни 1941-1942 годов. И хотя никого из этих родных уже нет в живых, чувство благодарности к ним живёт в наших сердцах, думаем, что оно будет жить в следующих поколениях.
Петров
Иван Николаевич
Дата рождения: 16 января 1931г.
Начался июнь 1941 г., настала свободная пора для школьника 2 класса. С начала месяца дворовые мальчишки районного города Осташков получили свободу от школьных забот (занятий). Замечено было, что подростки очень активно играли в военные игры, применяя разное «оружие» мечи, сабли, стреляющие стрелами деревянные винтовки и пистолеты, и многое другое. Стоит заметить – очевидно, было предчувствие перед большими событиями. Получилось так, что я могу поехать к бабушке в Кронштадт. И 8 июня в своём коллективе мальчишек я отдал свой деревянный меч, хотя мне было очень жалко с ним расставаться, т.к. он мною очень удачно изготовлен.
9 июня я уехал в Ленинград, где меня должны встретить и доставить в Кронштадт. Здесь начались мои военные каникулы, как потом оказалось. Мой дядя Иван Иванович 1927 года рождения был очень хорошим учителем. Он дал мне понятие в электронике. Мы конструировали простейшие электродвигатели, занимались технологией фотографирования.
22 июня 1941года. Грянула война, и по трудностям того времени я вынужден был остаться в Кронштадте. Начались испытания для всего народа. Первые впечатления были связаны с полётом разведывательного немецкого самолёта на большой высоте. Зенитная оборона кораблей, открывшая огонь не имела успеха, но град осколков от рвущихся снарядов начал падать на город и люди впервые познали смертельную опасность, и это был в самые первые дни войны, когда враг ещё был далеко. Всё ещё было
впереди. Первые массированные налёты авиации и бомбёжка гавани, морского завода, других объектов и города. При одном из налётов был повреждён прямо в гавани линкор «Марат». Звонкий, характерный звук зенитных орудий кораблей означал воздушную тревогу, а потом уже слышался вой сирены и оповещение по радио. Бомбы, сбрасываемые с самолётов, попадали в жилые районы города, причиняя большие разрушения. Немецкая авиация делала налёты и ночью. Стоит заметить при этом, что из города велось целеуказание сигнальными ракетами диверсантами, засланными, наверно, ещё до начала военных действий. Налёты авиации не проходили безнаказанно. Оставшиеся части, сбитых самолётов, выставлялись напоказ для жителей в определённых местах. Такое место было выбрано при входе на Якорную площадь, напротив продовольственного магазина. Люди приходили за продуктами и читали надпись: «Так будет со всеми, которые пытаются бомбить наш город».
Немецкое командование пыталось усилить действие авиации. Принято было решение делать налёты на Кронштадт бреющими полётами. Самолёт, выполняющий такой полёт, летит низко над водой залива и сбрасывает уже не бомбы, а торпеды. Быстро перестроившись, наша зенитная оборона начала применять стрельбу по низко летящим целям крупнокалиберными пулемётами и это дало свой результат. Я был очевидцем, находясь в это время за городом на дамбе, как самолёт со всем смертоносным грузом был сбит и врезался в берег и взорвался.
Со временем фронт военных действий приближался. Наступающие немецкие войска с большими трудностями подходили всё ближе и ближе к Ленинграду. В занятые районы немцы доставили мощные орудия дальнобойной артиллерии крупного калибра для обстрела Ленинграда. Такое орудие было расположено в районе Петергофа. Жители Ленинграда и Кронштадта стали испытывать кроме бомбёжек, ещё и ужас рвущихся снарядов крупного калибра. В Ленинграде обозначились улицы наиболее опасные при обстреле. Было установлено чередование обстрела по Ленинграду и Кронштадту. Корректировкой для обстрела по Кронштадту был Морской Собор, хорошо выступающий над постройками города.
Многие молодые люди уходили добровольцами на фронт. Ушёл мой дядя Иван Иванович 1927 года рождения добровольцем на Колпинский рубеж. Там он был тяжело ранен в голову и долго находился в госпитале. Для усиления обороны весь личный состав кораблей был переброшен на важнейшие сухопутные позиции. В парадном строю шли моряки от места базирования на кораблях, в гавани до летней пристани, для отправки на рубежи обороны. Одетые в парадную форму в чёрные бушлаты, с начищенными пуговицами, белыми воротничками, наглаженными брюками – клёш, шли они стройными колоннами Жители вышли на главную улицу Кронштадта проводить защитников. Слезы наворачивались на глаза: все понимали - этим молодым защитникам уготована тяжёлая судьба. Дорогой ценой обходилась защита блокадного города.
Редькина
Ольга Ивановна
Дата рождения: 19 июня 1934г.
В 1941 году мы жили в Койвисто (Приморске). Отец ушёл на фронт, а нас: бабушку, беременную маму и троих детей отправили в сторону Ленинграда с военным обозом. Там мы оказались в товарном вагоне, но выехать не успели, и оказались в блокадном городе.
Пройдя санпропускник (была такая служба, где осматривали людей и обрабатывали одежду), нас поселили в спортзале школы на Лесном проспекте. Там нас подкармливала учительница. Она брала меня в семью, так как я была похожа на её родственницу.
Потом поселили в барак, где в одном помещении жили несколько семей. Там умерла моя маленькая сестрёнка Людочка. Остальные пережили блокадные дни. Голод, холод (часто спали одетыми, а иногда и обутыми). Блокадные граммы хлеба приходилось пополнять лепёшками из сухих измельчённых трав (всю лебеду съели).
Однажды чуть не погибла мама в хлебной очереди (защищала хлебные карточки от вора). Хлебными крошками макали в соль (если она была), запивали чаем или просто водой. Взрослые ущемляли себя в пище, чтобы по - больше дать детям.
С сентября по ноябрь 1941года 5 раз понижали суточную норму хлеба.
Сейчас с дрожью и болью вспоминаю отсчет метронома, объявления воздушной тревоги и бомбоубежище, где сидели, спали прямо на полу (тут же умирали). Трупы собирали спецотряды, а ночью хоронили. При первой возможности нас отправили на Урал.
Помню одну фашистскую листовку: «Чечевицу доедите, Ленинград тогда сдадите» (с тех пор я не ем чечевицу). Январь 2011г, г. Приморск.
Смирнова
Валерия Алексеевна
Дата рождения: 14 февраля 1939 г.
Родилась я в городе Сольцы Новгородской области в семье военнослужащего. Война застала нашу семью в Эстонском г. Хаапсалу. Отец служил в 50-м авиаполку. Он ушёл на фронт, 7-го сентября 1941 года под Смоленском погиб мой отец – боевой летчик, прошедший Финскую войну. Мы: мама – Попова Надежда Петровна, бабушка –
Лугина Елена Петровна, я и брат Владик с большим трудом добрались до Ленинграда. 8-го сентября 1941 года началась блокада Ленинграда.
Мы жили на Фонтанке в большой и очень дружной коммуналке. Ужасов войны и блокады я не помню, а вот взрослые воспоминали об этом до смерти. Получали мы одну рабочую и 3-ииждивенческих карточки. За водой спускались к Фонтанке. Когда я начинала реветь, мне говорили: «Ты-то уже большая, стыдно плакать!». Мне было два с половиной года, а Владику всего год. Он очень тяжело болел, из-за этого мама не могла уехать, боялась, что по дороге он умрёт. Когда всё-таки решились уезжать, была уже поздняя весна и лёд на Ладоге начал таять. Поверх льда полно воды, воронки и сверху бомбили. Этот ужас мама вспоминала до конца жизни. Но нам повезло, добрались до Кобоны. Всё самое, страшное осталось позади.
Мне было 5 лет, а Владику 3,5 года. Из Ленинграда мы попали в Чувашию, в деревню Моргауши Сундырского района. Мама работала в больнице, бабушка и другие родственницы в колхозе, а мы ходили в садик. Там днём спали на соломе, лепили из глины игрушки. На обед нам давали гороховый кисель. Земля там плодородная, всё растёт, как на дрожжах. Так мы жили до осени 1944 года, пока не получили письмо с родины. Там умерла моя прабабушка. И вот на семейном совете решили ехать домой. Зиму прожили в деревне в Псковской области, а весной мама завербовалась на восстановление Карельского перешейка. Ехали долго, в вагоне вместе с нами были козы, сено, какие-то вещи. Сначала приехали в Выборг, потом в Высоцк, а в Койвисто узнали, что дальше железная дорога разбита. Выгрузившись, ночевали в вагончике, а на другой день узнали, что война кончилась.
Силаев
Олег Васильевич
Дата рождения: 13 мая 1937 г
Что я помню о войне?
Родился я 13 мая 1937 года. Когда началась война, мне было 4 года. Наша бабушка Бенедиктова Екатерина Евсеевна жила в деревне Кокорево на берегу Ладожского озера (как раз напротив Кобоны примерно 25 км через озеро). Маленький домик с банькой, через дорогу – озеро, откуда брали воду в любое время года. Домик находился в 300-400 метрах от места, где сейчас располагается мемориал «Разорванное кольцо» на «Дороге Жизни».
Как только сомкнулось кольцо блокады вокруг Ленинграда к бабушке приехали дочери из Ленинграда с нами – детьми. В городе начиналась голодовка, а у бабушки была ещё картошка с огорода. Нас стало 6 человек – бабушка, три дочери, 2 ребёнка по 4 года.
Помню солнечный, тихий сентябрьский день. Взрослые все как-то притихли. А на завалинке сидит бабушка с листочком в руках и тихо плачет. Это была похоронка. Погиб сын, старший в этой семье. Он служил на тральщике. Тральщик подорвался на немецкой мине.
Помню, (пока озеро не встало) мы выбегали на берег и смотрели, как немецкие самолёты бомбили наши баржи с ранеными и эвакуированными из Ленинграда. Баржи шли от маяка Осиновец (ж.д.станция – Ладожское озеро) на Кобону. Их бомбили, несмотря на огромные красные кресты. Когда проложили ледовую дорогу (их было несколько в разных местах), за нашим домом установили в лесочке зенитную батарею для прикрытия спуска к озеру.
Начались бомбёжки и обстрелы из дальнобойных орудий (немцы стояли в Петрокрепости примерно 18-20 км.). Наш домик «ходил ходуном». Мы все забирались в погреб. Это не спасло бы при прямом попадании, но спасало от осколков. Небольшие окна все были в трещинах и заклеены полосками бумаги. Мы дети – жили в основном на печке, которая топилась почти круглые сутки (лес рядом).
Начались страшные холода. Всё чаще мы слышали, как взрослые говорили, что в баньке очередной замёрзший от холода человек. Дело в том, что выехать из Ленинграда удавалось не всем – вывозили детей, раненых и, многие на свой страх и риск пешком пытались проделать этот путь и замерзали в пути. Мимо нашего дома, сначала только ночью, а потом днём и ночью шли машины. В доме стоял самовар с кипятком. Помню, (нам с печки видно всё) как иногда закоченевший водитель просил обогреться, «ставил» в угол тулуп и грел руки о горячий стакан с кипятком. Однажды такой водитель поблагодарив, оставил горсть изюма. Видимо вёз сухофрукты из Узбекистана. Вот был праздник у нас – детей!
Наши мамы работали на лесозаготовках. Город замерзал. Работали по грудь в снегу, на жутком морозе и всё вручную – пилили, рубили сучья и вытаскивали брёвна к дороге. Техники не было. Тёте Зине, матери брата, упавшим деревом сняло «скальп». Долго болела. Зиму 41-42г пережили. Наступила весна. Когда лёд растаял, волны начали выбрасывать на берег обломки барж, трупы людей и лошадей, много всякой всячины. Всё это убирали, чтобы не было инфекции. Некоторым везло – они находили мешки с мукой. Мука образовывала корку и внутри мешка сохранялась. Мы дети охотились за каждой съедобной травкой. Летом и ближе к осени поспели ягоды.
Осенью 1942г. мы уехали все из этого дома. На 3-4 км в лес от берега в дом лесника. Дом был большой: 4 комнаты и кухня с такой же большой печкой. Часть дома заняли военные – рядом стояла в/ч, которая формировала новобранцев. Немцы об этом знали и обстреливали дальнобойными орудиями. У всех сосен вокруг дома были срезаны снарядами верхушки, но дом уцелел. Во время обстрелов мы убегали в лес и прятались под корягами.
Матери устроились на работу и стали получать паёк. В этом доме дожили до конца войны. В 1944 году после снятия блокады в сентябре я пошёл в школу в дер. Воганово (2,5 км лесом). Дальше послевоенное детство. Хиляки, малокровие – лечили рыбьим жиром, туберкулёз лёгких – вылечили в Рощино – 4 месяца. Школа, институт – поднимала одна мать.
Меня всё время угнетает мысль – за что нам льготы, почёт и уважение? Мы же этого не заслужили! Мы дети – только дополнительные заботы и хлопоты на войне для родителей. Это нашим родителям, стране, власти, наконец, мы обязаны тем, что остались живы. Как можем их отблагодарить? Единственное это свято помнить и быть вечно благодарными за их подвиг.
P.S. Забыл сказать, у бабушки была козочка и собачка Жучка – умница, «дворняга». Козочку съели мы, а собачку не мы. Наверно так было лучше, она была как член семьи.
Фёдорова
Вера Петровна
Дата рождения: 19 октября 1926г.
Родилась я 19 октября 1926 года и прожила всю войну в г. Ленинграде. Когда началась война, я окончила 8 классов и поступила в Ремесленное училище № 4. Когда немцы взяли Ленинград в кольцо, я проживала в городе с матерью, старшим братом и младшей сестрой. В декабре 1942 года умер брат Володя, затем через год умирает мама в декабре 1943 года.
После смерти мамы я с младшей сестрой переехала в общежитие ремесленного училища. Потом сестру забрали в детдом, а затем детдом эвакуировали в город Рыбинске. Во время блокады я вместе с другими учащимися ремесленного училища ездила на рытьё окопов, дежурила в бомбоубежищах, помогала раненым, дежурила ночью на крышах домов и тушила зажигательные бомбы, которые сбрасывали немцы на город, а также дежурила на улицах при артобстрелах.
Ястребова
Нина Михайловна
Дата рождения: 27 февраля 1933г.
Когда началась война, мне было 8 лет. В школу я не ходила, но умела читать и писать. Мы жили в Сестрорецке у парка «Дубки». Так как граница с финнами проходила через Белоостров, нас переселили в Разлив, разместив по частным квартирам.
Папа и дядя сразу ушли на фронт. А мама искала работу, оставив меня на попечение своей тёти. Зиму первую переживали в очень тяжёлых условиях, есть нам было нечего, и мы с бабушкой пилили «на опилки». Смешав их с горчицей, пекли лепёшки. Зима была очень морозной, и я сидела на кровати, укутавшись одеялами.
Когда мама устроилась на работу в Лисьем Носу в в/ч, она забрала меня к себе и везла из Разлива до Лисьего Носа на финках. Мы жили на частной квартире у Дарьи Степановны, Она поселила нас в комнате рядом с верандой, на которой лежал мёртвый её муж. Не хоронила она его потому, что было очень холодно и старому человеку не выкопать было могилу.
Потом маме выделили комнату на Межевой улице рядом со школой. Мы переехали. Но учиться не было возможности, потому что в школе расположился госпиталь. Мы с девочками моего возраста ходили к раненым, читали им книги или писали письма их родным. Делали цветы и веночки для погибших. Ну, а когда сняли блокаду, школу открыли и меня приняли сразу во 2-ой класс.
Всё, что мы пережили невозможно описать, да и вспоминать очень тяжело. Не дай бог никому и никогда больше пережить такое.
Баранова
Людмила Яковлевна
Дата рождения: 6 апреля 1934г.
Когда началась война, мы жили в посёлке Янино Всеволожского р-на (это бывшая немецкая колония). Мне было 7 лет. Я очень хорошо помню этот день. Около клуба стоял столб, на котором было радио (большая чёрная труба), и по радио объявили, что началась война. Люди, стоявшие рядом, сразу замолчали, женщины заплакали. А мы, дети, восприняли это известие, как игру в войну. И только позднее, мы поняли, что такое война.
Перед тем, как началась блокада Ленинграда, нас переселили в центр города, на Петроградскую набережную, дом 12 в семейное общежитие. Что из себя, представляла блокадная комната? Посреди комнаты стояла буржуйка, окна были заклеены бумагой. Холод, темнота, отопления не было, света тоже, поэтому пользовались коптилками. Спали одетыми.
Страшен был голод, но не менее страшны были бомбёжки. Сначала во время бомбёжек мы спускались в бомбоубежище, а потом перестали туда ходить, а просто почему-то ложились в кровать. Мне казалось, что это основное моё убежище. Живая я осталась чудом.
Очень хорошо помню день снятия блокады и первый салют. Мы бежали по Кировскому проспекту к Петропавловской крепости, где производился салют. Это было потрясающее зрелище! Наверное, все ленинградцы, оставшиеся в живых, пришли на набережную. Люди смеялись, плакали, обнимали друг друга, выбегали на невский лёд, ловили огоньки ракет. Это был праздник!
Логутенко
Екатерина Александровна
Дата рождения: 14 ноября 1932г.
Я, Логутенко Екатерина Александровна, блокадница, всю войну проработала на железной дороге ст. Ржевка. Жила я в Ленинграде, училась в школе, окончила 10 классов, поступила в Индустриальный институт (сейчас он Политехнический). Проучилась один курс, началась война, институт эвакуировали. Жили мы на Охте, там была железнодорожная станция Охта и пошла туда на работу. В 1942 году ст. Ржевку разбомбили, и начальник отделения финансовой железной дороги Панов Виктор Алексеевич откомандировал меня на Ржевку, где я проработала до 1947 года вначале весовщиком, а потом старшим.
На Охтинском химкомбинате, фабрике «Пятилетка», заводе №5 и 522 делались бомбы, снаряды, порох. Были два полигона один сухопутный, другой морской, на которые прибывали военные грузы. На каждый объект был прикреплён весовщик, который следил за погрузкой вагонов, пломбировал и отправлял на станцию. Со станции на объект подавали пустые вагоны для погрузки. По прибытии на станцию вагонов, весовщики у дежурного по станции брали документы, по документам делали разметки на вагонах, на какой объект отправлять, проверяли наличие пломб. Приходилось залезать на цистерны для проверки пломб. При отправлении гружёных вагонов старший весовщик делал документы, кому адресован груз, и отдавал их дежурному по станции для отправки. Когда станцию разбомбили, приходилось работать в вагончиках. Дежурный, стрелочники и телефонистки находились в товарном вагоне, а в пассажирском вагоне находились товарные кассиры – Смоляк и Лебедева, старший весовщик Гуренкин В. Я. и я), в другой половине вагона - составители и сцепщики вагонов. Проработала я до 1947 года. В 1948 году мужа откомандировали в Выборг и там определили на станцию Койвисто постовым милиционером.
Онищенко
Лидия Ильинична
Дата рождения: 02.10.1938г.
Я родилась в 1938г. в г. Ленинграде. Когда началась война, мне было 2 года. Мой отец работал при военкомате, жили мы в общежитии.
Со слов моего отца, ….. Всю войну отец работал в блокадном Ленинграде на разных работах: ремонтировал печи, собирал по городу ослабевших от голода детей и готовил их к эвакуации, позднее подбирал трупы и …
В 1943году нашу семью, маму и … детей, эвакуировали по льду Ладоги.
Мне уже было 5 лет. К этому времени относятся мои первые блокадные воспоминания.
Солдаты, что стояли по дороге жизни, всячески старались нам помочь. Один из них взял меня к себе и укрыл полушубком. Мне было тепло, словно на печи. Я подумала: «Какой хороший дядя!».
Позднее нас погрузили в эшелон и отправили в эвакуацию в Ярославскую область. По пути нас бомбили. Мы остались с маленьким мешочком, где осталось чуть-чуть хлеба на всех.
Другой солдат, помню, дал маме плитку шоколада, посоветовав, не давать детям большие кусочки. И помню, я подумала: «Какой плохой дядя!»
Сачков Владимир Игоревич (Дата рождения: 05.03.1937 г.), Смирнов Петр Алексеевич, Смирнова Зоя Ильинична (Дата рождения 06.06.1938г.), Федоров Павел Алексеевич (Дата рождения: 18.05.1938г.), Тимофеева Раиса Петровна (Дата рождения: 08.03.1939г.), Воскобойникова Татьяна Анатольевна, Копейкина Зоя Васильевна, Купцова Лидия Иосифовна, Спиринкова Маргарита Михайловна, Чернышова Татьяна Николаевна, Язиков Борис Георгиевич, Кондратенко Таисия Васильевна (Даты жизни: 31.01.1934г. – 15.12.2010г.)
Воспоминания собраны сотрудниками музея совместно с Советом ветеранов г.Приморска.
